3 Метрополия и колонии

3.1 Миротворцы

…Однажды, в самом конце XXI столетия, в самый разгар злосчастной пандемии индокитайского вируса, в небе Земли появились «летающие тарелки». То были Хн’Гваны или Великий Рой — древнее сообщество разумных рас, наделённых парапсихологическими способностями. В течение многих десятков тысяч лет они проводили эксперименты по искусственному разведению разумных рас, наделённых особыми свойствами — как известно, земная разновидность Homo Sapiens (то есть мы с Вами) является побочным результатом одного из таких экспериментов.

И вот анонимные «опекуны» человечества решили, наконец, навести порядок в местных делах, и наставить «на путь истинный» свою ценную собственность — землян. Хотя пришельцы вовсе не были этакими «кровожадными монстрами», особым добродушием они тоже не отличались. Как скоро выяснилось, их в самую последнюю очередь интересовали «экономические и культурные контакты». Вопреки успокоительным заверениям ООН, на нашу планету прибыла армия вторжения — понятное дело, снаряженная по последнему слову инопланетной техники. Отдельные попытки сопротивления были подавлены безжалостно и умело. Так что, несмотря на воинственные речи политиков, завоевание Земли совершилось быстро, практически бескровно и, по всей видимости, бесповоротно.

Как водится, пришельцы установили везде новые порядки: разоружили армии, упразднили большую часть государственных учреждений, а заодно — к вящему злорадству обывателей — закрыли многие научные лаборатории. А затем взяли все «бразды правления» в свои руки. Тут Гваны, вероятно, несколько перегнули палку — с ходу разобраться в хитросплетениях земной политики и экономики было практически невозможно. В итоге, населению многих, а в особенности «развитых», стран пришлось туго — хозяйственная инфраструктура, без того изрядно расшатанная эпидемией и затянувшимся промышленным кризисом, начала разваливаться буквально на глазах. Нетрудно догадаться, что всё это, мягко говоря, не прибавило захватчикам популярности в глазах «туземного населения».

Однако, как все уважающие себя миротворцы, Хн’Гваны совершенно не приняли в расчёт мнения аборигенов — надо думать, всецело полагаясь на военное превосходство.

А зря. Неуживчивые и драчливые земляне сами весьма поднаторели в политике канонерок и потому моментально сообразили «откуда дует ветер». Нет, само собой, кое-кто был готов броситься пришельцам на шею — нашлось порядочное количество коллаборационистов, религиозных фанатиков, сектантов, сумасшедших и, наконец, откровенных мошенников и бандитов, которые были не прочь половить рыбку в мутной воде. Зато все остальные люди махнули рукой на былые раздоры и объединились. Для чего? Понятно, для того чтобы выдворить незваных миротворцев обратно «в просторы космоса». Правда, для этого нужно было настоящее чудо.

3.2 Лес

Чудо не заставило себя ждать. На этот раз — наверное, для разнообразия — оно не свалилось с небес. Чудо появилось из пробирки. Как Вы уже догадались, речь идёт об ЭКТОСах.

Еще в середине XXI века, задолго до начала эпидемии и Нашествия многие страны всерьёз занялись разработкой биологического оружия нового поколения — так называемых ЭКТОСов, или эко-технологических систем. Устройство ЭКТОСов — по крайней мере, как его представляли себе системные аналитики, генетики и экологи — было, мягко говоря, дьявольски сложным: обширные колонии, настоящие леса генетически видоизмененных растений, более того, симбионтов с общей корневой системой, специальными «органами чувств», датчиками и молекулярными процессорами. Специалисты утверждали, что в законченном виде ЭКТОСы могли бы не только накапливать информацию, но и поддерживать своё существование почти в любых условиях, производить при необходимости направленные мутации — примерно так, как это и происходит в живой природе, только в тысячи и тысячи раз быстрее. И, конечно, в ЭКТОСах должны были поселиться насекомые, птицы и животные, специально приспособленные для существования в такой среде… Ясно, что гигантские «живые машины» прекрасно подходили для войны. Или для разведки. Но, кроме того, чудесные леса могли пригодиться для других, вполне мирных целей — к примеру, они вполне могли бы перевернуть все представления о сельском хозяйстве.

К моменту появления пришельцев некоторые страны уже располагали прототипами такого оружия. И когда началась всеобщая неразбериха, экспериментальные образцы вышли из-под контроля. Попросту говоря, брошенные без присмотра, они начали размножаться сами по себе — хотя бы потому, что некому было уже заниматься обычной прополкой.

Как ни странно, ничего страшного не произошло — военные и учёные разных стран вовсе не были поголовно «врагами человечества» или наивными идиотами, а потому работали на совесть: ЭКТОСы, буквально нашпигованные системами распознавания «свой-чужой», проявляли удивительную «лояльность» по отношению к бывшим хозяевам. Тем более что одно только наличие Гванов сделало выбор «своих» вполне очевидным. Хотя, честно говоря, и пришельцам тоже грех было жаловаться…

Искусственные экосистемы разрастались с невероятной быстротой. В течение нескольких лет они распространились практически по всей поверхности планеты, поглощая и переделывая естественную среду на свой лад — согласно заложенным в них программам (собственно говоря, для этого ЭКТОСы и были созданы). Естественно, ЭКТОСы, разработанные в разных странах, спустя некоторое время столкнулись между собой. Но катастрофы не случилось и на этот раз — вместо того, чтобы начать отчаянно бороться за место под Солнцем, как делают обычные живые организмы; искусственные экосистемы попросту объединились. И в результате появился Лес.

3.3 Повстанцы

Долгое время ни люди, ни пришельцы даже не догадывались об этом. Отдельные фермы и маленькие посёлки, во множестве возникшие после начала Нашествия, постепенно исчезали под зелёным пологом Леса. Всё выше среди ветвей огромных деревьев возникали небольшие плантации (именно они кормили в середине XXII века значительную часть населения Земли). Болезнь как-то сама по себе отступила. Словом, жизнь потихоньку налаживалась, а искусственные джунгли, которые стеной окружили старинные, великие и постепенно угасающие города Земли, мало помалу делались привычной частью пейзажа. Всё это время, Лес рос и развивался, работал и «думал». И, чем сложнее становился Лес, тем более интенсивными делались эти невидимые глазу процессы.

И вот с некоторых пор Хн’Гваны стали замечать, что «на природе» их замечательные способности почему-то начисто угасают. Вскоре о необычном свойстве Леса догадались и люди. После этого началось повальное бегство из городов. Сначала исчезли самые активные: бывшие учёные, врачи, инженеры и военные — те, кто уже давно мечтал как-нибудь поквитаться с захватчиками. Вслед за ними потянулись и другие недовольные, которым вконец опостылела опека Гванов. А многие попросту не желали, чтобы кто-нибудь без спросу заглядывал в их мысли.

Города постепенно пустели, но в чаще Леса начали оживать разорённые, заброшенные было полевые лагеря: временные поселения, лаборатории, мастерские и военные базы, которые были созданы ещё для борьбы с эпидемией. Стало налаживаться и кое-какое производство. Чего? Смешной вопрос — конечно, оружия.

Понятно, этим новым «научным центрам» далеко было до исследовательских институтов недалёкого прошлого. Зато под рукой оказалось сколько угодно образцов для подражания — невиданные прежде приспособления работы Гванов. И самое главное: живая вычислительная машина циклопической мощности — ЭКТОСы ведь с самого начала были предназначены для сбора и обработки информации, а предусмотрительные (хотя, пожалуй, несколько склонные к паранойе) военные специалисты заранее позаботились о подходящих средствах связи. Эти «приборы» нарочно были сделаны так, чтобы их трудно было найти, отнять или уничтожить.

* * *

Еще в конце XX века были изготовлены первые микроботы — крохотные, невидимые глазу машины или, если угодно, искусственные бактерии — «компьютеры размером с молекулу», как их часто называли в тогдашней печати. Поначалу их использовали в основном при монтаже миниатюрного электронного оборудования или для проведения медицинских исследований, но очень быстро выяснилось, без микроботов не могут обойтись и специалисты по протезированию — скажем, при замене утраченных конечностей, органов чувств или лечении тяжёлых повреждениях позвоночника.

Дело в том, что хотя люди и научились делать весьма совершенные протезы и имплантаты, надёжно «подключить» эти органы к нервной системы пациента долгое время не удавалось — живые нервные окончания упорно отторгали всевозможные датчики и искусственные синапсы. Только появление специальных микроботов, подменявших собой шванновские клетки в оболочке миелинизированных нервных волокон, позволило разрешить проблему. Но это было только начало: с помощью «искусственной нервной ткани» медики начали восстанавливать протяжённые участки утраченных нервных волокон, а затем даже формировать специальные «рецепторные клетки» — в основном, накожные — датчики, подключенные непосредственно к нервной системе оператора и чувствительные к присутствию некоторых химических веществ, радиоактивности или слабых электромагнитных полей (как легко догадаться, подобными экспериментами занимались в первую очередь военные).

Как можно догадаться, все «интерфейсы» между ЭКТОСами и человеком были устроены именно таким образом (удалось обойтись без уродливых «разъёмов» и «розеток», которыми некогда пугали читателей авторы старинных историй в стиле «киберпанк»). В результате, обычные «сеансы связи» производили весьма сильное впечатление на неподготовленного наблюдателя: оператор прикасался лбом или ладонями к стволу подходящего растения и, после короткой паузы для «подключения и идентификации индивидуальной системы синапсов», запросто мог «видеть», что происходит у него за спиной (увы, без побочных эффектов и здесь не обошлось — сказать по правде, лоб после подключения чешется просто ужасно). Это был, пожалуй, наиболее безобидный, но далеко не самый впечатляющий фокус. Не мудрено, что таких специалистов прозвали «друидами».

Из-за того, что многие научные лаборатории использовали для работы с эко-технологическими системами подобные имплантаты, методика их вживления была отработана почти до автоматизма — работой не представляла особой сложности даже для хирурга средней квалификации (само собой, при наличии соответствующего оборудования). После Нашествия многие научные учреждения были закрыты оккупационными властями — Гваны ни мало не заинтересовались грубыми приспособлениями землян. Они ограничились тем, что просто запретили исследования, вышвырнули учёных (среди которых, между прочим, было изрядное количество медиков) на улицу и, фигурально выражаясь, махнули на всё рукой.

Как уже говорилось, пришельцы вовсе не были всемогущими или всё ведающими. Хн’Гваны спохватились слишком поздно.

3.4 Технология

Лес обеспечивал повстанцам надёжное убежище и возможность заниматься исследованиями в относительной безопасности, но крупный промышленный объект — металлургический комбинат, шахту или карьер — спрятать от пришельцев было невозможно. Возникла патовая ситуация: Хн’Гваны не могли добраться до своих неуловимых противников, но и люди — без налаженного производства — не смели даже мечтать о современном оружии или приборах. А выступать против захватчиков «с голыми руками» было просто бессмысленно.

Увы, традиционная технология с её доменными печами, прокатными станами и огромными точными станками в таких условиях мало на что годилась. Однако, «необходимость — мать изобретения»: примерно лет через сто после высадки Хн’Гванов появились первые, ещё весьма несовершенные модели полевых репликаторов.

Полевые репликаторы — это устройства, которые способны синтезировать наборы вспомогательных агрегатов по заранее заданной программе практически из любого подходящего сырья. Каждый репликатор состоит из мощного компьютера, автономного источника питания и, главное, целого набора микроскопических исполнительных механизмов — микроботов.

Сами по себе промышленные микроботы — наноконструкторы и нанодеструкторы отнюдь не были новинкой. Впервые о них заговорили ещё до Нашествия — в далёком XX веке, когда создавались для медицинских целей первые «искусственные клетки» — но дальше проектов дело тогда не пошло. Зато во время войны эти устройства — или, если хотите, организмы — были разработаны для нужд «добывающей промышленности». Результатом явилась настоящая «тихая революция» в горном деле: для получения практически чистых материалов достаточно было закачать в пласт руды обычную воду, насыщенную микроботами; а потом просто извлечь смесь обратно, но уже вместе с атомами нужного металла, едва ли не поштучно извлечёнными из горных пород.

Вслед за тем перемены произошли и в других звеньях технологической цепочки. Привычный набор конструкционных материалов претерпел весьма существенные изменения: металлам и сплавам пришлось серьёзно «потесниться» — всё чаще вместо них использовались порошковые материалы, многослойная металлокерамика и специальные пластмассы; а в «машиностроении» многие привычные агрегаты и узлы уступили место диковинным конструкциям, полученным при помощи микроботов.

И, наконец, появились устройства невиданного прежде типа — колонии микроботов, напоминающие металлические коралловые рифы. Они были способны шаг за шагом «выращивать» целые комплексы полностью автоматических инструментов — начиная от горстки кремниевых «бактерий» и кончая обрабатывающими центрами или химическими реакторами. Естественно, все эти «станки» были совсем не похожи на классические прототипы, они работали медленно, но всё же достаточно эффективно. Если верить рекламе, такая система могла бы, к примеру, буквально на пустом месте «построить» космический корабль — с работающим и полностью запрограммированным навигационным компьютером. Правда, в действительности успехи были куда скромнее.

3.5 Экологический баланс

Получив доступ к современному оружию, повстанцы мало помалу осмелели — их операции начали приобретать опасный размах. Разумеется, это означало новую войну. Но, в отличие от опереточного Нашествия, на этот раз пришельцам пришлось драться всерьёз. Тем более что у людей появился новый могучий «союзник» — Лес.

Захватчикам пришлось сражаться на совершенно непривычный «туземный» манер — наполовину «ослепшие» и «оглохшие», они были обречены на поражение. И, прекрасно сознавая всё это, Гваны попытались силой переломить ситуацию в свою пользу. Для начала чужакам необходимо было лишить повстанцев естественного убежища-то есть разрушить Лес, по крайней мере, как единый организм.

Военные операции пришельцев, которые уничтожали растительность на больших площадях, наносили Лесу заметный ущерб и поэтому Лес начал действовать. Причём, чем дальше, тем активнее. Никакого чуда здесь, естественно, не было (и уж тем более, не стоит воспринимать Лес как разумное существо, «третью воюющую сторону» — хотя великое множество земных легенд и мифов прямо утверждают обратное). Просто, в отличие от естественной, «природной» системы, которая медленно реагирует на изменение окружающей обстановки «методом проб и ошибок» (с помощью хаотических мутаций и естественного отбора), Лес мог видоизменяться самым эффективным, целенаправленным образом. Тем более что в его памяти хранились данные, щедро заложенные туда специалистами-людьми: о дефолиантах, напалме, модифицирующихся вирусах, радиоактивной пыли и прочих «дарах цивилизации».

При этом Лес не был «кем-то», а потому не мог объявлять войну, заключать договоры и уж тем более не «планировал боевые действия». Он вообще не «рассуждал» о друзьях и врагах, поскольку не был рассчитан на то, чтобы оперировать такими понятиями. Могучие процессоры, скрытые глубоко под землёй, среди корней огромных деревьев, решали классическую задачу экологии. На человеческом языке её, пожалуй, можно было бы сформулировать так: появился новый энергичный и опасный вид, склонный к неограниченному размножению — деятельность этого вида наносит ущерб экологическому балансу системы в целом — требуется ограничить численность этого вида.

Короче говоря, пытаясь восстановить нарушенный экологический баланс, Лес стал «рассматривал» Хн’Гванов, как вредителей особенно пакостного типа. И автоматически начал искать подходящего хищника, достаточно свирепого и эффективного, который мог бы ограничить численность таких существ… Само собой, «хищник» оказался под рукой — так, в конце концов, Лес воспринял население Земли, как часть собственной экосистемы. Он принялся видоизменяться для того, чтобы обеспечить надёжную защиту для этой своей непоседливой части… Поэтому, против пришельцев сражались не только разрозненные отряды повстанцев — на них ополчилось всё живое.

* * *

Конец этой истории вполне прозаичен: промаявшись с непокорными туземцами лет триста, Хн’Гваны преуспели только в одном — они снабдили землян изрядным количеством трофейной техники. К чести пришельцев нужно сказать, что, даже предвидя неминуемый проигрыш, они так и не применили какого-нибудь ужасного оружия массового поражения (быть может, потому что не смогли получить соответствующий мандат — к примеру, галактической ООН). В конце концов, как многие другие «миротворцы», Гваны списали всю эту безнадёжную затею «в чистый убыток». И однажды исчезли также внезапно, как и появились. Впрочем, многие люди сих пор полагают, что Хн’Гваны просто добились своей цели, какой бы она не была.

3.6 Хранители

Даже после исчезновения Хн’Гванов в жизни людей хватало проблем. Война окончилась, нужно было восстанавливать порушенное хозяйство, заново налаживать разорванные связи и учиться жить на мирный лад — а от этого земляне к тому времени давно уже отвыкли. Старые города снова начали потихоньку наполняться жизнью, но гигантские мегаполисы всё же безвозвратно остались в прошлом — население Земли сократилось примерно до полутора миллиардов человек, да так и застыло приблизительно на этом уровне.

Немалых хлопот стоило изучение «наследства», оставленного пришельцами: брошенных лагерей, машин и приборов. К общему разочарованию, данных о космической технике инопланетян было до обидного мало, хотя именно эти сведения интересовали людей в первую очередь — они больше не желали оставаться беззащитными перед угрозой из космоса.

Зато вековые национальные и религиозные конфликты явно отходили в прошлое — вместе с государственными границами. Нельзя сказать, чтобы поголовно перевелись чванливые патриоты, бессовестные политики или кровожадные фанатики — просто за время войны человечество чётко усвоило разницу между «ближними» и всеми прочими. А государственные границы невозможно стало держать на замке — дороги и тропы, пролегающие по громадным ветвям, внутри полых стволов и корней на разных ярусах Леса всё равно нельзя было перекрыть наглухо.

Честно говоря, эти тропы никто даже и не пытался толком исследовать — возникла другая проблема: в гостеприимных лесных дебрях население Земли могло запросто раствориться вовсе, как кусок сахара в чашке с кофе. И без того нашлось немалое количество людей, которым осточертело ежедневное напряжение, до смерти надоела гражданская ответственность и прочие заботы, которых просто манила романтика загадочных чащ. Они снимались с насиженных мест и уходили из городов всё глубже в Лес. Некоторые селились там навсегда, другие время от времени возвращались в города и приносили удивительные рассказы о непонятных чудесах, сокровищах и приключениях, приводили с собой диковинных зверей.

Но всё это время глубоко под землёй ждали своего часа высокотехнологичные «ящики Пандоры», заботливо сохраняющие устаревшие тайны, глупые предрассудки, диковинные суеверия и политические системы, полузабытые на поверхности.

* * *

Лет за пятнадцать до начала Нашествия, то есть примерно в то время, когда стали ясны масштабы надвигающейся эпидемии, правительства многих стран (как легко догадаться, в строжайшем секрете друг от друга) начали готовить специальные хранилища, нуль-капсулы — упрятанные глубоко под землёй бункера с автономным энергопитанием и полностью замкнутыми системами жизнеобеспечения. Приближались тяжёлые времена, возможно, глобальная катастрофа — это было ясно, как день. И то государство, которое смогло бы и при самом плохом исходе полнее сохранить свой научный, промышленный и военный потенциал (или, по крайней мере, быстрее возродить его из пепла), должно было получить решающее преимущество над всеми остальными — старая теория, возникшая ещё в недоброй памяти времён холодной войны.

Для этого сооружались сверхнадёжные убежища, битком набитые новейшими компьютерами, сложными машинами и оружием. Для этого погружались в «холодный сон» учителя и исследователи, солдаты и техники, воспитатели и политики. Но была ещё одна, довольно мрачная особенность всех этих приготовлений: каждое убежище было оборудовано специальными инкубаторами — для них в крио-танках хранились тысячи «специально отобранных, стопроцентно физически здоровых» человеческих эмбрионов (полученных, надо думать, только от лояльных в политическом отношении доноров).

Так или иначе, нуль-капсулы были сработаны на совесть. От обычных стратегических командных центров или противоатомных убежищ эти сооружения отличались, помимо всего прочего, весьма совершенной системой маскировки: специальные, управляемые мощными компьютерами системы датчиков и излучателей так ловко копировали всевозможные характеристики обычного массива горной породы, что хранилища практически невозможно было обнаружить при помощи сейсмической, химической, тепловой и вообще любой другой разведки (за что, собственно, они и получили своё название).

Поэтому убежища прекрасно пережили эпидемию, Нашествие и все прочие неприятности. И, наконец, лет через пятьдесят после окончания войны наступило время пробуждения. Компьютеры, управлявшие убежищами, пришли к выводу, что кризис уже миновал и пора приступать к выполнению древней программы. После этого очень долго почти ничего не происходило. Обитатели подземелий — Хранители, как они сами стали себя называть — были слишком заняты неотложными делами: лет восемьдесят готовились они к безнадёжному крестовому походу за возрождение цивилизации — расширяли свои убежища и приумножали их население. А жили в подземных городах весьма своеобразные люди — деятельные, сурово-добродетельные (на свой особый манер) и сверх всякой меры преисполненные осознанием своей особой миссии в это мире. Вероятно, такой тип человеческой натуры был распространён во времена средневековых религиозных война (надо полагать, человека XXI века немало позабавили бы те суеверия и ритуалы, в которые Хранители, сами того не желая, обратили старинные обычаи, политические доктрины и религиозные учения минувших времён).

И, наконец, в один прекрасный день, «великий крестовый поход» начался. Разумеется, на деле всё было гораздо сложнее и выступления произошли не одновременно — большинство городов и понятия друг о друге не имело, а до некоторых посланцы жителей Леса успели-таки добраться. Как можно догадаться, Хранители оказались редкими упрямцами и совсем не спешили расстаться со своими мессианскими фантазиями — не мудрено, что кое-кому из посланцев действительно пришлось солоно. Но, так или иначе, конфликт понемногу удалось погасить вполне мирным путём, разоружили лишь наиболее ретивых «спасителей цивилизации» и до поры загнали обратно в их подземные норы — за триста лет войны человечество приобрело замечательный опыт в общении с разного рода «миссионерами».

С течением времени всё как-то устроилось, но благополучие было кажущимся. Старинные психологи поработали на совесть: многие Хранители и их потомки так никогда не смогли по-настоящему отказаться от иррациональной веры в своё «особое предназначение». И уж тем более «великодушно простить» тех, кто не пожелал добровольно отдаться на их попечение. А это обстоятельство имело весьма отдалённые и разнообразные последствия…

3.7 Недовольные

Уровень жизни постоянно рос, а воспоминания о бедствиях войны и тяготах послевоенного времени уходили в прошлое. Однако период относительной стабильности не мог длиться вечно. В новых городах, построенных вокруг старинных научных центров — там, где предпочитали селиться вместе самые непоседливые люди и вечно недовольные вся и всем Хранители — снова началось брожение. Возникло движение традиционалистов.

В сущности, что-то подобное обязательно должно было случиться: на Земле воцарился мир и бывшие лидеры — военные и специалисты с их непонятными формулами, сложными машинами и вечными разговорами о «гражданской ответственности» — быстро теряли популярность. Взамен снова появились партии, общины и секты; пошли в ход замшелые лозунги и символы — из тех, что были заботливо сохранены в подземных убежищах.

Традиционалисты никогда не являлись единой организацией. Скорее, их объединяла общая доктрина — пусть не совсем чёткая, зато допускающая при необходимости весьма вольную трактовку — гремучая смесь политики, национализма и смутно-религиозных представлений, весьма обильно сдобренная разговорами о «здравом смысле», «естественном праве» и «справедливости». Классический рецепт, которым в своё время с потрясающим успехом воспользовались коммунисты.

Главный тезис нового религиозно-политического «учения» был прост: война давно окончена, пора вернуться к «нормальному человеческому существованию» и, само собой, «избавиться от Леса». Один из лидеров движения, уроженец Нового Чикаго (подземный город XL-203/12) доктор Кеннет Ватермэн утверждал, что Лес «…в силу самого своего существования видоизменяет естественную природную среду; извращает биологическую, интеллектуальную и нравственную сущность человека; ведёт к необратимой дегуманизации общества…». Его соратник и соперник, отец Серафим (основатель и глава одной из самых ортодоксальных сект послевоенного времени — православных фундаменталистов — родился в одном из убежищ на северном Урале) выражался куда проще и определённее — не мудрствуя лукаво, он объявил Лес «порождением диавола и диавольским соблазном».

Надо сказать, что простые и очевидные доводы традиционалистов многим пришлись по вкусу: население планеты действительно сильно уменьшилось; кое-какие физиологические параметры человеческого организма, в самом деле, заметно отличались (в среднем, понятно) от результатов довоенных измерений; многие обычные животные и птицы причудливым образом изменились — достаточно вспомнить огромных диких котов (потомков обычных домашних кошек), неразлучных спутников многих лесных проводников и бродяг.

Учёные-генетики и экологи могли сколько угодно ссылаться на последствия эпидемии, войны или евгенических экспериментов Хн’Гванов — разъяснения специалистов обычно оказывались «чересчур сложными» и, как правило, никого ни в чём не убеждали. Скорее наоборот — частенько они только подливали масла в огонь. Кое-где дело дошло до нешуточных потасовок с воинственно настроенными традиционалистами (в Новом Чикаго, например, боевики из «Чёрных волков» убили двух «друидов», работавших на маленькую туристическую компанию).

Но всё же потребовалось ещё лет сто пятьдесят, чтобы движение традиционалистов достигло по-настоящему опасного размаха. В иные времена дело наверняка кончилось бы гражданской войной или какой-нибудь очередной бессмысленной кровавой революцией. Но был ещё один классический выход… Потому, хотя секрет космических полётов Хн’Гванов всё ещё оставался неразгаданным, в глубокий космос ушли первые корабли с колонистами. Это были крио-транспорты — ковчеги.

3.8 Колонисты

Многие ковчеги были парусниками — как и древние каравеллы. И «плавание» под солнечным ветром было так же опасно, как некогда плавание по неизведанным морям Земли: техника могла отказать, компьютеры испортиться, корабль мог сбиться с курса. Вокруг звезды — цели путешествия — могло вовсе не оказаться планет, пригодных для устройства колонии. И, наконец, даже если бы всё прошло гладко, поселение оказалось бы на десятки и сотни лет отрезанным от Земли.

Тем не менее, крио-транспорты строились десятками. Ни один из этих кораблей не вернулся на базу после неудачного поиска. Ни одна колония так и не смогла послать сигнала об успешном окончании перелёта — хотя сверхчувствительные радиотелескопы годами обшаривали те сектора пространства, в которых исчезли ковчеги. Но когда через пятьсот лет земляне вышли в глубокий космос на своих новых кораблях, они обнаружили на отдалённых планетах гуманоидные племена, некоторые — с тысячелетней историей…

Впрочем, и остальные обитатели Земли тоже не теряли времени даром. Правда, им всем вовсе не улыбалась перспектива пролежать без малого сотню лет в «холодном сне» или поколение за поколением тесниться в отсеках утлого судёнышка — в ожидании прибытия неведомо куда. К тому же, люди вовсе не желали расставаться с Лесом. Что ж, в таком случае они были вынуждены просто взять его с собой…

Разумеется, это была невероятно сложная задача даже для объединённой экономики Земли: создать на орбите грандиозные конструкции — даже не города, целые острова с многомиллионным населением, собственной промышленностью и замкнутым экологическим циклом. Но межзвёздные транспорты стартовали из Солнечной системы в течение без малого полутысячи лет. Всего их было построено десять. Они летели к ближайшим звёздам, тем самым, которые были отмечены астрономами ещё в далёком XX веке. Эти экспедиции увенчались успехом — все, за исключением двух. Колония, основанная Второй экспедицией на Митре (Сириусе B IV), почти целиком погибла из-за эпидемии болезни Хасселя (повторно система была заселена только кораблём Четвёртой экспедиции). А десятый, самый совершенный корабль — огромный астероид «Мир Джордана» — пропал без вести в двадцати световых годах от Земли, в районе δ Draconis (дельта Дракона)…

3.9 Зелёное Кольцо

Конечно, первая, героическая эпоха расселения людей по Галактике — первый период экспансии, как принято писать в учебниках — в конце концов завершилась сама собой. Экономика Земли больше не могла выносить этого постоянного бремени, да и отток населения давал себя знать. А молодые колонии всё ещё были слишком слабы: по-прежнему запертые в своих звёздных системах, разделённые огромными расстояниями, они просто не имели сил для реализации грандиозных проектов.

На первых порах новые поселения землян вынуждены были полагаться только на себя — хотя межзвёздные транспорты были достаточно велики и могли поддерживать «постоянную» связь с Землей; сообщения путешествовали в космосе годами, искажались помехами, а иногда вовсе не доходили до адресата. Тем более, нельзя было рассчитывать на помощь материнской планеты — до Митры, например, «спасательная» экспедиция добралась только через сорок лет после гибели последних колонистов.

Но даже помимо всего этого, была ещё одна веская причина, заставлявшая учёных Земли проводить опасные физические эксперименты и упорно ломать голову над обломками инопланетных приборов: где-то среди звёзд путешествовали таинственные Хн’Гваны. И, по всем признакам, они могли перемещаться куда быстрее света…

* * *

Проблема была решена только после создания системы моментальной транспортировки — сети порталов Хигинботтома (для простоты их чаще называют просто порталами или вратами). Порталы практически соединили миры Леса в единое целое. Так возникло Зелёное Кольцо — девять планет-крепостей, Метрополия — так их позднее стали называть обитатели новых территорий.

Увы, заодно, была начисто похоронена возможность запуска новых межзвёздных транспортов. С открытием порталов, пространство, доступное любому, самому обычному человеку, внезапно и стремительно расширилось. Это, понятно, надолго отбило вкус к дорогостоящим, но ужасно «медленным» межзвёздным перелётам.

Но всё же решающую роль сыграло совсем другое обстоятельство: возродились заброшенные было исследования так называемого гипер-двигателя. Учёных вовсе не смущало, что врата принципиально должны были иметь колоссальные размеры и вообще могли работать только при непосредственном контакте с Лесом (Лес каким-то образом стабилизирует протекание различных физических процессов на субатомном уровне и, тем самым, обеспечивает устойчивую работу порталов). Было доказано, что принципиальное решение проблемы существует — осталось разработать для него подходящее техническое воплощение (в конце концов, удалось же это сделать Хн’Гванам).

Потому в течение десятков лет федеральные исследовательские агентства и частные верфи состязались между собой, занимаясь строительством экспериментальных кораблей; а сотни пилотов-испытателей рисковали головой в попытках заставить эти диковинные машины работать. Разумеется, многие из них погибли или просто сгинули неведомо куда, исчезли после гипер-перехода. Но однажды в пространстве неподалёку от Сириуса В был обнаружен неопознанный космический корабль. То была «Комета» Стенфорда Джонса, вынырнувшая из гиперпространства через триста лет после старта с Земли.

Так наступило время гипер-кораблей, а заодно и второй период экспансии.

3.10 «Parkan» и парканы

В учебниках истории рядом с именами великих держав былых времён часто стоят названия гордых боевых кораблей, царивших некогда на морях и океанах родной планеты — афинские триеры, византийские дромоны, драккары викингов, венецианские галеры, каравеллы, фрегаты и дредноуты.

Метрополия тоже не стала исключением из общего правила. На её многочисленных верфях было построено немало замечательных звездолётов, но всё же символом Зелёного Кольца стали вовсе не могучие летающие крепости и не грозные корабли-арсеналы. Наибольшая известность выпала на долю сравнительно небольших разведчиков — крейсеров типа «Parkan».

История создания этих кораблей восходит чуть ли не к орбитальным челнокам (шаттлам), которые ограниченной серией строились на Земле в конце XX — начале XXI веков. Итак…

В 2490-ых годах — т. е. примерно лет через восемьдесят после исчезновения Хн’Гванов и окончания войны — на Лунной верфи (Федеральное Адмиралтейство) была заложена первая серия сторожевых кораблей типа «Бдительный». Это были небольшие космолёты с термоядерной силовой установкой, напоминающие в плане букву «Т». При массе покоя около 2000т они несли экипаж в 6–8 человек и были рассчитаны на полеты в околоземном пространстве, на трассе Земля-Луна. Конструкция сторожевиков оказалась весьма удачной — на их основе были разработаны буксиры, посыльные суда и множество аппаратов специального назначения. Корабли типа «Бдительный» строились в течение почти пятидесяти лет, но отдельные экземпляры можно было встретить на орбите ещё в 2600–2650 годах, а в поясе астероидов — и позже.

Около 2540 года на основе удачного проекта «Бдительного» был разработан корабль универсального назначения типа «Аргус»: масса покоя 3500-4500т, экипаж 8–12 человек (в зависимости от конкретного проекта). «Аргусы» строились до 2670 года и использовались для полётов между внутренними планетами — Меркурием, Венерой, Землёй и Марсом — а также для полётов в пояс астероидов. Кроме того, несколько кораблей этого типа использовались в 2680–2690 годах как вспомогательные при исследованиях спутников Юпитера и Сатурна.

К 2700 году, когда начались полёты к облакам Оорта, «Аргусы» окончательно устарели и исчерпали все ресурсы для модернизации. Их начали заменять на ещё более крупные космолёты типа «Аргус-II» — охотники за астероидами с массой покоя до 10000т и экипажем в 16–18 человек. Различные модификации этих кораблей строились очень долго — примерно до 3100–3150 года. Надёжные и неприхотливые охотники за астероидами часто использовались для экспериментов с первыми моделями гипер-двигателей. Например, стенфордовская «Комета» тоже относится к типу «Аргус-II».

Практически одновременно в 2715 году была развёрнута программа постройки кораблей-носителей дальнего радиуса действия (тип «Пеликан», масса покоя до 120 тыс. т, экипаж 300–320 человек). Эта программа предусматривала разработку специальных «лёгких» кораблей малого радиуса действия. Поскольку классические Т-образные «Аргусы» явно не годились на эту роль, на их основе был разработан совершенно новый проект. У буквы «Т» просто слегка «обрезали крышечку» — так в 2725 году появился похожий на букву «Г» «Экспресс» — прямой предок «Parkan» — масса покоя до 3000т, экипаж 5–6 человек.

Различные модификации «Экспрессов» (зачастую, уже совершенно не похожие на головной корабль серии) строились до 3250 года. Космолёты постепенно увеличивались в размерах, но при этом все они имели вполне традиционную компоновку, восходящую ещё к старым «Аргусам». Наконец, в 3312 году на Лунной верфи был построен первый «Экспресс-II». В отличие от прототипа, этот корабль с массой покоя в 12000т уже имел характерную спаренную силовую установку с двумя перпендикулярно установленными каналами ускорителей. Вдоль этих каналов монтировались стандартные модули — блоки с различным оборудованием, топливные элементы или грузовые отсеки.

Благодаря исключительно удобной, продуманной конструкции, новые «Экспрессы» благополучно пережили несколько глубоких модернизаций и эксплуатировались до 3620 года, когда появилась первая серийная модификация такого корабля, оборудованная гипер-конвертором. Это и был «Parkan».

* * *

Схема «Parkan» была почти сразу же признана классической и претерпела к настоящему моменту не так уж много изменений, хотя свой характерный обтекаемый внешний облик эти корабли получили только после новианского и барратского конфликтов 3926–4076 годов.

Итак, настоящий «Parkan» — это гипер-звездолёт неограниченного радиуса действия. Масса покоя (в зависимости от модели) составляет 19 — 26 тыс. т. Экипаж может насчитывать до 8 человек (стандартные вспомогательные крейсера Федеральной Службы Изысканий), но обычная боевая модификация, используемая Флотом или Патрулём, управляется только одним пилотом, работающим в постоянном контакте с искусственным интеллектом-симбионтом типа «Винер-XXVII» (или выше) и набором из двенадцати вспомогательных искусственных интеллектов более низкого класса.

Несколько забегая вперёд нужно отметить, что последние модификации «Parkan», появившиеся после лентулианского кризиса (7535–7685 годы), в обязательном порядке оборудуются сетевыми генераторами и установками полевого армирования. Кроме того, помимо обычных систем вооружения такой крейсер может нести до 8 дронов, что позволяет рассматривать его, как «составной космический корабль» (CSS — Compound Space Ship).

После того, как Метрополия даровала лентулианским кланам статус союзников и предоставила права гражданства андроидам (при условии успешного прохождения теста Тьюринга-Брюса), часть крейсеров типа «Parkan» получила смешанные экипажи человек-робот (обычно, в роли напарников выступали разумные машины типа «Оберон» и «Астрон»).

3.11 Метрополия и колонии

Как только межзвёздные прыжки гипер-кораблей стали делом обычным, так сразу же начался новый исход: на поиски новых миров отправлялись Хранители и недовольные, мечтатели и подвижники, авантюристы, желающие разбогатеть, сектанты, фанатики, ссыльные и просто отщепенцы — словом, все те, кого по каким-то причинам не устраивала жизнь Метрополии. Прошло не так уж много лет и в составе Земной Федерации — так назывался в целом весь этот растущий «лоскутный ковёр» — оказались совсем непохожие миры: суровая Тенгри; яркие и кичливые, насквозь пронизанные торгашеским духом Новия, Мондаамин и Баррат. Или, к примеру, такой, преисполненный спеси и ханжества медвежий угол, как Благословенная Святость.

Границы Федерации всё время расширялись, поскольку каждый недовольный считал едва ли не своим долгом сколотить ватагу соратников, зафрахтовать подходящее судно и отправиться буквально «куда глаза глядят». Не мудрено, что одной из главных забот центрального правительства стало содержание и развитие флота — военного, спасательного, изыскательского и торгового. Это было дьявольски дорогим удовольствием и, конечно, гигантские расходы надолго задержали развитие объединённых миров Зелёного Кольца. Но всё же именно чёрные корабли Метрополии связывали воедино планеты, заселённые человеком. Более того, только постоянные рейсы судов Торгового Флота не давали погибнуть маленьким поселениям и факториям.

Молодые колонии без конца требовали людей, машины, оружие, припасы и медикаменты. Положение не спасали даже репликаторы — для их работы нужна была энергия, а мощные и надёжные источники энергии всегда были проблемой для маленьких поселений. Кроме того, рост и развитие «колоний» микроботов требовали времени, а его-то обычно как раз и не хватало.

Но, самое главное, переселенцы отчаянно нуждались в пищевых добавках и витаминах. Без сомнения, все новые планеты могли поддерживать жизнь человека — тем более что колонисты везли с собой земных животных и растения — но только в течение ограниченного времени. А потом начинали сказываться «незначительные различия пищевых цепочек» — земные злаки вырождались, скот болел; у самих переселенцев начиналась «цинга» (так обычно называли все непохожие друг на друга болезни), нарушение обмена веществ и загадочные нервные расстройства. А местные уроженцы страдали от непонятных генетических отклонений.

Дело было вот в чём: хотя все земные организмы и построены в основном на основе всего лишь нескольких химических элементов (в первую очередь — углерода), они нуждаются в микроскопических дозах атомов других типов — практически, во всех элементах таблицы Менделеева. К сожалению, эти «дополнительные» атомы не могут быть усвоены сами по себе, а должны быть «упакованы» в сложные органические молекулы, которые обычно поставляются другими живыми организмами — и так далее, без конца. Это и есть «пищевая цепь». Ещё на Земле была известна такая болезнь, как цинга — ее вызывает недостаток витамина С. На родной планете проблема решается сравнительно просто — человеку достаточно добавить в свой рацион свежих фруктов или овощей, хотя бы обычного картофеля. Но в чужом мире нужно перестраивать едва ли не всю систему питания — для того, чтобы скомпенсировать «влияние» местной природы. А это очень сложно и дорого.

Только гигантские межзвёздные транспорты могли полностью воспроизвести земной экологический цикл и снабжать колонистов всем необходимым. А крохотные поселения, возникшие в результате гипер-перелетов, всецело зависели от снабжения извне. Переселенцы принимали такое положение вещей без восторга и, ясное дело, винили Метрополию во всех смертных грехах. Не было колонии, в которой местная «партия патриотов» не требовала бы «свободы и независимости», а заодно — увеличения квоты поставок из центра. Как следствие, пилоты космофлота не пользовались на окраинах Федерации большой популярностью — их, в лучшем случае, терпели. А изыскателям и патрульным нередко случалось браться за оружие — когда жадность и стремление завладеть новым кораблём окончательно побеждала здравый смысл местных властей.

Но ещё хуже приходилось небольшим кораблям Торгового Флота и вольным торговцам. Они часто имели дело с планетами, где обитали гуманоидные племена, возникшие в результате экспедиций ковчегов. Эти отсталые народы прекрасно помнили легенды о том, что «их прародители тоже плавали между звёзд» и потому нисколько не боялись пришельцев. Зато всегда были не прочь наложить лапу на «наследие предков».

Так что пилоты космофлота поневоле усвоили жестокие нравы фронтира. Многие из них, фигурально выражаясь, привыкли даже во сне не убирать руку с рукоятки бластера.

* * *

Поначалу межзвёздные линии обслуживали только федеральные компании-гиганты — вроде UniT, «Объединённой транспортной» («Union Transport Co») или FSL, «Федеральных линий» («Federal Star Lines Co»). Население новых территорий, как водится, видело корень всех своих проблем в работе Торгового Флота, «грабительских тарифах» и, разумеется, в «удушающей колониальной политике, проводимой Метрополией». На подобных настроениях беззастенчиво играли рьяные чиновники и бизнесмены — политическая и промышленная элита колоний. Контроль над перевозками означал власть — сначала над окраинами, а потом — над Федерацией в целом. Потому немудрено, что самые развитые планеты поспешили обзавестись собственными флотами — зачастую, ценой предельного напряжения всех экономических ресурсов.

Началось всё, естественно, с каботажных рейсов маленьких торговых судов и полётов охотников за астероидами. Мало помалу, частные фирмы окрепли и начали выходить в глубокий космос, пытаясь хотя бы «урвать крохи со стола» всемогущих UniT или FSL. Конкуренция между молодыми компаниями была невероятно жестокой — большая часть из них разорилась, что, кстати, больно ударило по экономике колоний. И когда рынок грузовых и пассажирских перевозок стабилизировался, «на плаву» остались только крупные фирмы — новианская ISCom («InterStellar Communication»); Trans-Gal («Trans-Galactic Line Co»), основанная на Мондамине; FFF («Forshaw Free Freight Co») с Баррата и несколько других. Все они были вынуждены прекратить междоусобную борьбу и урегулировать свои взаимоотношения — в частности, заключив несколько договоров, касающихся совместной борьбы против федеральных компаний. Так возникла первая Торговая Лига.

Деятельность лигистов была успешной. Настолько успешной, что, в конце концов, позволила им вытеснить федеральные компании с рынка межсистемных перевозок и, практически, взять под контроль весь товарооборот между колониями. Эта победа не только обогатила транспортные корпорации — она сосредоточила в их руках беспрецедентную власть. Бывшие лоббисты в одночасье сделались сенаторами, а советы директоров превратились в настоящий «теневой кабинет» для объединения колониальных миров.

Правда очень скоро выяснилось, что победа была Пирровой: транспортные тарифы не только не упали, но даже начали расти — сказывались непомерные расходы на содержание и обслуживание огромного флота. «Неповоротливая и апатичная» федеральная администрация переиграла команду ретивых колониальных бизнесменов, попросту переложив на их плечи часть собственных забот. А заодно правительство Метрополии вышибло почву из-под ног сепаратистки настроенных политиков, предоставив им полную «независимость» — возможность независимым образом свернуть себе шею.

Поэтому, для того, чтобы сохранить и упрочить своё положение, лигистам позарез необходимо было получить контроль над колоссальными ресурсами Зелёного Кольца. То есть, говоря без обиняков, захватить власть над Федерацией. А для этого нужно было не иначе как чудо. И чудо не заставило себя ждать.

* * *

Тем временем инженеры Зелёного Кольца пытались разрешить ту же самую проблему другим путем: если новые колонии не могут выжить без помощи развитых миров, а гипер-корабли обходятся чересчур дорого — значит нужно просто сделать эти корабли дешёвыми. Поэтому на орбите огромной звезды Сириус, А лихорадочными темпами возводилось загадочное сооружение, гигантский портал Хигинботтома — первый, ещё полуэкспериментальный генератор сети…